Год, считалось, выдался сухой. Вот что это значило: лужи - по колено и выше, мотоциклы вязли в жиже, и тогда мы тащили их на себе. В один из дождливых дней мокрые и измотанные, не доехав до запланированного места, остановились прямо посреди дороги - повыше и подальше от воды. Установили «дома», столовую-тент. А ночью подъехали КамАЗы - это водилы из Нового Уояна направлялись в Улан-Удэ. Чтобы не сгонять находящихся в коматозном состоянии мотоциклистов, объехали нас прямо по лесу - по деревьям. Лесоповал! А ведь могли бы и по мотоциклам...

       ...Виталий Федорович упал, сильно ударился, повредил ногу и ребра, бедняга страдал от боли. Перевязывая раны, Наталья его «пилила»: все несчастья, говорила, следствие бритья господина Трофимова, его привычки драить мотоцикл и прочих буржуазных замашек, например, заливать в коробку ТАД-17. («Да не реви, ведь я тебя смешу!..») В конце концов она добилась своего - женщины вообще всегда получают, чего хотят («Мадам, не захлебнитесь моей кровью!») - Федорыч забросил бритье и вернулся домой бородатый, сердитый, голодный и грязный, как водится у настоящих мототуристов!

       В тайге, когда обширных бродов вроде бы больше не предвиделось, решили поменять масло. Виталия Федоровича идея возмутила: он десять лет не менял на своем мотоцикле масло и еще десять собирался на нем проездить. Он-то - да, а мот? Воспользовавшись случаем, когда Трофимова охватила сонливость, мы без санкции хозяина слили с его мотоцикла странную субстанцию, которую он беззастенчиво называл «маслом», промыли двигатель и залили новое. Чем проявили отъявленное неуважение к мировоззрению спутника. Подонки, одним словом!

       Еще одна легенда этого зимника - река Срамная. И без того название аховое, так в просторечье ее еще и именуют Стремная. Мужики на КамАЗах предвещали, что нам придется нести моты на руках пять километров (а мы помнили, что этот участок - не более пары километров). Путь проходит по руслу реки. В сухую погоду русло пустое, но во время ливней вода стремительно прибывает, сносит грузовики и катит камни, как шарики пинг-понга. В маршрутной книжке записано: во время дождя двигаться по участку категорически запрещено! (Можно подумать, кому-то взбредет в голову лезть в поток.) Я был так впечатлен рассказами водителей, так морально подготовился к трудностям перехода, что не заметил, как промчал всю реку, и всего-то несколько раз упал. На выезде из русла висит знак ограничения скорости 20 км/ч. Человеческая ирония не гаснет даже в такой глухомани!

       Но на Срамной оторвал подножку. Вспоминаю об этом, чтобы, забегая вперед, рассказать, как приваривал ее в Агое на деревоперерабатывающем предприятии. Там есть «цех» - деревянный сарай на горе стружек и опилок, в котором стоят станки и сварочный аппарат. Говорю мужику-сварщику: «А вдруг опилки загорятся?» Мужик, мотнув головой в сторону ведра воды, парировал: «Зальем». К слову, я инженер по технике безопасности...

       У упомянутого знака осмысливаешь, что почти вышел с зимника. («И - кофе для оставшихся в живых!..») Сам цел, мотоцикл цел. У нас не закончились еда, бензин и сигареты, мы не сидели три дня посреди Срамной, и река ночью не унесла наши мотоциклы, мы не бегали за консервами за десять километров. Внутри меня возникло некое чувство вины: перед участниками предыдущих походов - за то, что так легко отделался, перед нынешними - за то, что не слишком-то помогал (с другой стороны, у них были специально для этого приспособленные Таня и Наташа). Утешал себя тем, что вез почти всю кухню, ящик Федоры-ча и не путался у товарищей под ногами. («Мы делаем тут все возможное, а он сидит и жрет пирожное...»)

       После реки Срамной снова жуткая дорога: глина, на которой мотало невероятно. Выехав к озеру Иркана, поменяли звезды и резину на обычные, вымыли мотоциклы - подготовились к выходу «в люди»... На «Яве» Михалыча рассыпался амортизатор. У меня треснула рама в зоне крепления двигателя (мотоциклу 29 лет, и это далеко не первый его ка-тегорийный поход). Я рисковал обронить мотор на трассе, не заметив потери. А что, бывали случаи, когда люди теряли глушитель и ничего не слышали.

       Возвращались по дороге, проложенной рядом с БАМом. Все, кто здесь когда-либо бывал, помнят болота, столбы пыли (если сухо), тоскливые селения, отсутствие бензина, безобразную, вечно строящуюся и тут же разбиваемую грузовиками дорогу, отвратительную погоду и несметные полчища зловредных насекомых. Впрочем, это привычные вещи для большей части нашей бескрайней родины. («Прошу меня назначить патриотом...»)

       В Северобайкальске организовали дневку прямо на городском пляже. А что - день будний, народу мало. Набрали омуля, пива, водки и устроили отдых, какой бывает у «матрасников» -ешь, пьешь и весь день в ус не дуешь. Но явились и стали доставать местные детишки на велосипедах - не дали побездельничать. Мудрые Пантыкины устроили для них соревнования на призы АМК «Горизонт». Дети поддались на уловку, получили призы и, осчастливленные, исчезли с глаз долой.

       За Усть-Кутом на вдольбамовской дороге Михалыч уронил мотоцикл на (простите!) дерьме, чем обидел Наталью.

       («Я вас не брошу, я вас уроню».) Падение произошло при попытке переехать из одной колеи в другую. Вот какие нашенские колеи!.. Но дерьмо - полбеды: Наташа повредила ногу. Позже в месте ушиба появилась опухоль, и Натали больше не могла сидеть на мотоцикле. А надо заметить, Поддымниковы и Трофимов не заметили падения и укатили вперед. Делать нечего - попытались поймать машину до больницы, но никто не брал пассажира. Решили вернуться в Усть-Кут. Наконец остановилась легковушка, усадили в нее Наталью. Михалыч поехал следом на мотоцикле (а вдруг украдут?). Я дернул догонять спутников - вместе ждать барнаульцев веселее. Да уж, было весело: шел затяжной дождь, каким он всегда бывает под Усть-Кутом (кто-нибудь проезжал Усть-Кут в ясную погоду?). Михалыч вернулся поздно вечером и сказал, что у Натальи никакой не вывих - сложный перелом. Он посадил ее в поезд и отправил домой (с пересадкой: он мастер изящных решений). («На вашем месте я бы улетел...»)

       Как и прежде, ехали тяжело: скользко, туман, моросит дождь. Асфальта здесь никогда и не было. У Андрюхи накрылась покрышка вместе с камерой - я отдал ему свою запаску. В Тулуне замкнули наше байкальское кольцо. Дальше, как полагается, - до Тайшета. И вот тут-то встретили Рому Кибиса из Новосибирска на «Голде». Мотоцикл чрезвычайно крут, человек - тоже. Кибис возвращался с Байкала. По выражению его лица мы читали, что он думал о нас и наших мотоциклах. Мы в отместку представляли, как река Срамная уносит Gold Wing. Или: как Рома сваливает на своей крутой тачке от медведей по дороге, именуемой «г-но». Или: на броде через Баргузин у «японца» случился гидроудар и во что он вылился владельцу... Хотя нет - это перебор: Рома в таких местах не окажется никогда. («Был отвергаем, но зато - какими!»)... И вот едем мы, значит, по трассе 80-90 км/ч, а он нас обходит как «стоячих». Скоро встречаем опять - бензин у Ромы кончился, так как при космической скорости и расход космический. А у нас бензин с маслом, да и того только до заправки. А на его моте еще и радиатор потек. Ай-яй-яй! Но Рома наш не пропадет. Да здравствует несгибаемый байкер России!..

       В Тайшете нас должен был ждать Лапчевский, но дома его не оказалось. («Ну можно ль полагаться на живых?») Встали табором около его дома. Дозвонились! Сказал, что скоро будет, но обманул. Скорее всего, мы выглядели так, что жалко было смотреть, и соседи из дома напротив начали нас прикармливать. («Ага, понятно, дом-то сумасшедший...») Принесли картошку, салат, и мы устроили пикник у обочины. Пикники на обочинах космических дорог - мечта романтиков.

       Поздно вечером Лапчевский все-таки появился, приютил. Наутро объяснил, где лучше всего заправиться. Мы долго искали ту заправку и нашли ее в богом забытом месте. Отъехали - и вот тогда мой двигатель завершил свое земное существование. От невообразимой детонации, спровоцированной свежезали-тым бензином, поршень норовил вылететь наружу со скоростью Ромы Кибиса. И уже вскоре мотор заклинило. Товарищи несказанно обрадовались конфузу: «Наконец-то Каминский сдох!» («Еще никто мне не прощал таланта...») И это после того, как «Иж» всю дорогу заводился с полпинка и работал безотказно (что не свойственно отечественной технике)! В отличие от некоторых «Яв», не будем показывать пальцем...

       Разобрал двигатель - кольца переломались, их обломки попортили поршень. У меня был с собой комплект поршневой. Все бы ничего, но обломки попали и в кривошипную камеру. Пришлось половинить двигатель. Это, наверное, меня всевышний наказал за то, что я насмехался над Ромой Кибисом. («Вы насмеялись на большую сумму...») Ремонт сожрал пять часов. И каких! Как только разобрал движок, обрушился ливень с градом. Таня доблестно держала надо мною тент, пока я копался в двигателе. («Мадам, да вам любой уступит место!..»)

       Перед Кемерово у Федорыча спустило переднее колесо. Виноваты оказались мы, с чем нельзя не согласиться. Не помню точно, в чем виноваты, но должен же быть кто-то виноват! («Ты представляешь, в чем нас обвиняют?»)

       Все собирались в Новосибирск, но планы изменились: у Андрюхи оказалась «съедена» задняя звезда - она стала похожа на круглую печенюшку. Посему алтайцы двинули по кратчайшему пути, не заезжая в Новосибирск. А я ударил по коробке и долетел до дому так быстро, что семья не успела морально приготовиться к моему появлению, и радость на их лицах засветилась не сразу. Finita la comedia! («Ну ладно, хватит, мне пора в объятья».)

Раздел сайта «Cтатьи»

Источник материала : журнал "МОТО"